Охота на викинга [роман] - Нильс Хаген

Нильс с невероятным для нетрезвого человека проворством поднялся на ноги…

Рядом с Мажором появился все тот же бородатый дядька лет пятидесяти и взял молодого парня за плечо…

Рита схватила за руку Нильса…

— Спокойно, Мажор, — осадил бородатый.

— Убью суку! — прорычал парень. — Дядя Веня, какого хера? Отпусти!

Байкеры обступили молодого со всех сторон, нехорошо смотрели на чужака. Нильс напрягся. Рита повисла на его руке всем весом.

— Не надо, — попросила тихо и жалобно.

У парапета повисло напряжение. Воздух звенел, как перетянутая струна. Тяжело сопел Мажор, хрипло дышал Нильс. Бородатый дядя Веня смотрел на него, как взрослый смотрит на нашкодившего ребенка.

— Слушай, друг, — сказал спокойно, — вечер хороший. Давай не будем его друг другу портить. Идите, куда шли, ага?

Нильс стоял напряженный как скала.

— Пойдем, — с мольбой в голосе попросила Рита еле слышно.

Томительно тянулись секунды. Наконец Железный дровосек выдохнул, и она почувствовала, как расслабляются мышцы любителя пошвырять топор. Хорошо, что топора у него с собой не было.

Рита потянула его за собой, и Нильс поддался. Не думая, куда идти, лишь бы поскорее покинуть смотровую площадку, она заторопилась в обратную сторону, на аллею. Мимо мотоциклов.

Нильс шел, спотыкаясь, повинуясь теперь ее воле.

— Мотай, ссучила! — ударил в спину злой голос Мажора. — Скажи спасибо дяде Вене и сучке своей.

Рита почувствовала, как снова напрягается рука Железного дровосека. Как возвращается решимость. И вот уже не она тащит его за собой, а он тащит ее.

— Не надо! — предчувствуя страшное, отчаянно пискнула она, боясь, что он повернет обратно.

— Иди за мной, — процедил Нильс сквозь зубы.

Голоса за спиной снова ровно загудели, возвращаясь к прерванным разговорам, кто-то обсуждал случившееся. Сердито, на повышенных тонах, говорил что-то Мажор.

Закончился ряд припаркованных мотоциклов. Нильс резко остановился возле спортивной «Ямахи».

— Садись, — приказал таким голосом, что невозможно было не повиноваться, и в одну секунду оказался в седле.

Все произошло молниеносно. Поворот ключа, на котором болтался черепок с крылышками, убранная подножка.

— Э-э! — завопил сзади Мажор так, будто его режут живьем.

Еще не осознав, что происходит, Рита прыгнула в непривычное, но вдруг такое удобное седло за спину Нильсу. Взревел мотор, дернуло.

Она испуганно обхватила своего спутника, вцепилась ногтями в неожиданно мускулистый торс. «Ямаха» с места набрала оглушительную скорость.

— Сука!!! — верещал сзади молодой хозяин спортивного мотоцикла.

— Мажор, мудрило, кто ключи в зажигании оставляет? — громогласно веселился в улетающем гвалте круглолицый бородач.

А потом все потонуло в реве мотора.

Ветер свистел в ушах. Мелькали огни большого города — фонари, дома, витрины. Мотоцикл несся куда-то с бешеной скоростью. Рита изо всех сил вцепилась в Нильса, старалась не смотреть по сторонам. Смотреть куда-то было страшно. Вообще было страшно. На этот раз хмель выдуло напрочь. Не осталось приятного головокружения и расслабленности. Только накатившее волной напряжение и ужас осознания происходящего. Они угнали дорогой мотоцикл. И Рита неслась на нем со скоростью двести километров в час в компании пьяного незнакомого иностранца…

Может быть, модельный бизнес и не ограничивался подиумами и показами, но в ее понимание профессии никак не умещались ни конфликты с байкерами, ни кража мотоциклов, ни езда в пьяном виде с нарушением всех правил. И хотя ехал Нильс ровнее, чем шел, это никак не отметало ощущения, что она сидит сейчас верхом на бомбе, готовой взорваться в любой момент.

А завтра в новостях скажут: «Ночью на пересечении такой-то и такой улиц произошло дорожно-транспортное происшествие с участием мотоцикла «Ямаха». Превысив скорость, мотоцикл вылетел на перекресток, водитель не справился с управлением и врезался в столб. От удара «Ямаху» выбросило на встречную полосу. Водитель и пассажирка скончались до приезда “скорой”..»

Рита зажмурилась. Господи, только бы не врезаться! Только бы ее похититель не завалил мотоцикл. А это легче легкого даже в трезвом виде. Два колеса — не четыре. Бабушка не переживет. Да и мама тоже…

Опасно кренясь, мотоцикл вошел в поворот. Рита закусила губу, чтобы не завизжать от страха. Но Нильс удержал мотоцикл, выровнял, снова понесся ночными улицами по прямой. Может, он тоже протрезвел?

Словно подслушав ее мысли, Железный дровосек вдруг запел на странном языке:

Villemann gjekk seg te storan å,Hei fagraste lindelauvi alleDer han ville gullharpa slåFor de runerne de lyster han å vine

Голос у Нильса оказался мощным и довольно приятным. Песня на незнакомом языке звучала бодро и яростно. Под такую песню можно идти на смерть, совершать подвиги. Или заниматься любовью. Почему-то Рита подумала об этом.

Villemann gjenge for straumen å stå,Hei fagraste lindelauvi alleMesterleg kunne han gullharpa slåFor de runerne de lyster han å vine

Язык был совершенно незнакомый. Рита не поняла ни слова, зато надежда на то, что ее спутник протрезвел, унеслась в осеннюю московскую ночь вместе с ветром. Так, с куражом и самоотдачей, петь могут только очень пьяные люди.

Han leika med lente, han leika med gny,Hei fagraste lindelauvi alleHan leika Magnhild av nykkens armFor de runerne de lyster han å vine

Нильс сбавил скорость, свернул во двор. Рита почувствовала облегчение. Однако радость оказалась преждевременной. И без того узкие дорожки во дворе были сплошь уставлены машинами.

Мотоцикл замотало. Чем меньше становилась скорость, тем сильнее болтало угнанную «Ямаху». В какой-то момент показалось, что они сейчас завалятся набок. Нильс шкрябнул припаркованную на углу иномарку, качнулся в сторону, едва не забодав мусорный бак, и остановился, заглушил мотор.

— Все! — выдохнул он.

Рита отцепилась от Железного дровосека, на дрожащих ногах слезла с мотоцикла. Внутри все дребезжало, как крышка у закипающего старого бабушкиного чайника. Хотелось плакать. Нильс неуклюже сполз с седла и повалил-таки «Ямаху». Мотоцикл грохнулся набок, ободрав полировку об асфальт.

— Т-туда, — нетрезво махнул рукой в сторону пьяный угонщик. Покачиваясь, двинулся в темноту двора.

Не зная, что делать, Рита пошла следом. Догнала, взяла под руку, как настоящая подруга. Нильс петлял дворами, забирая то влево, то вправо. Сколько они так ходили, Рита не знала. Время потеряло осязаемость. Вскоре возникло ощущение, что ее спутник просто заблудился и не может найти дорогу домой. А может, он вообще ехал не домой? Кто знает, что у пьяного мужика перемкнуло в голове. Сейчас заведет на какую-нибудь стройку и…

— О! — поведал Нильс, когда Рита была уже на грани истерики, и свернул к подъезду огромного старого дома.

На нужный этаж поднялись с трудом. Потом Железный дровосек долго тыкался в дверь, пытаясь попасть в замок ключом, ругаясь на незнакомом языке. Когда дверь наконец открылась, он оторвался от Риты, как корабль от причала, и винтом ушел вглубь квартиры, громко бухая ботинками по паркету.

Рита прикрыла дверь, нащупала выключатель. Постояла, пока глаза привыкли к свету, разулась, поискала глазами тапочки, не нашла и осторожно пошла следом прямо так. Нильс не ушел далеко. Его хватило лишь на то, чтобы добраться до комнаты, посреди которой стояла большая кровать, и, не раздеваясь, рухнуть поверх покрывала.

Угонщик спал. Его разметало по всей постели. В комнате стоял могучий храп. Рита постояла в дверях, подошла ближе, осторожно заглянула в лицо, освещенное полоской света из прихожей. Отрубился.

Что дальше?

Она подумала, потом совершенно по-бабьи вздохнула и сняла с Железного дровосека огромные ботинки. На цыпочках вернулась в коридор, прошла в другую комнату, прикрыла дверь, села за стол. Уняв нервную дрожь, достала телефон и набрала номер. Единственный, который знала. Который мог помочь.

— Алло, — холодно отозвалась трубка голосом лилльского палача. Он что, никогда не спит?

— Это я, — тихо сказала Рита.

— Ты где?

— У… у него, — выдавила Рита.

— Хорошо, — без намека на эмоцию ответила трубка. — А он?

— Спит. Он очень много выпил… — затараторила Рита. — Николай Александрович, миленький, заберите меня отсюда.

— Успокойся, — посоветовал бесцветный голос. — Забирать тебя сейчас никто не будет. Оставайся там. Работай.

В груди екнуло. Слова, которых еще секунду назад было так много, куда-то потерялись.

— Николай Александрович, — помертвевшим голосом произнесла Рита. — Я не хочу так. Я не могу так. Это не та работа, которая… Заберите меня, я не буду больше работать. Я уйду!